travelling
Так сложилось, что я много путешествую. На этой странице помещены автобиографические сведения о некоторых городах
От Абакана ощущение смутное. Советский город, пыль, большие грузовики. Я был здесь проездом, в составе археологической экспедиции. Все, что меня тогда интересовало - каменные глыбы с трехглазыми личинами, происходящие из Минусинской котловины. Помню, что я удовлетворил свой интерес в музее, где их предостаточно, и что лететь до Москвы часа четыре
В этот город обычно попадаешь по дороге из Москвы во Владимир или Ярославль. Если ехать на перекладных электричках или автобусах, неизменно окажется перерыв часа в 2-3, достаточных, чтобы осмотреть Александров. Именно таким образом я попадал туда несколько раз, зимой и летом, один и с друзьями. От вокзала, ж/д или автобусного, а они рядом, нужно пойти или поехать налево вниз, под гору. На противоположном подъеме появится Александровская слобода - стены и колокольня. Внутри - музейные и церковные учреждения. В музее, насколько я помню, неплохая коллекция икон и пр. Вдоль дороги к вокзалу в начале 2000-х стояли живописные деревянные дома, совсем не сельские избы. Зимой здесь нечеловечески красиво
Сюда я попал почти случайно: новый чукотский губернатор, в будущем владелец "Челси", устроил Мынэргав - фольклорный фестиваль, куда были приглашены журналисты. На призыв откликнулся московский телеканал "Культура", отправивший туда съемочную группу, и журнал "НоМИ", который отправил меня. Половину впечатления составила дорога - на каком-то поезде до Домодедова, ожидание и 9 часов на самолете. Снижаясь, самолет разворачивается, и из иллюминатора можно видеть довольно живописные острова, один из которых похож на гигантскую подводную лодку. С посадочной полосы самолет съезжает в песок. Аэропорт представляет собой небольшое двухэтажное здание, похожее на сельский магазин. Сюрприз заключается в том, что он находится через пролив от города, и, попав туда, сразу оказываешься в суровой зависимости от парома, а также от автобуса, везущего до парома. В случае ледохода или просто шторма паром не ходит. Говорили, что иногда приходится сидеть здесь по несколько дней в ожидании спасительного вертолета. Из-за вечной мерзлоты весь город стоит на сваях. Поэтому под каждую пятиэтажку можно легко залезть - если предусмотрительные жильцы не затянули чем-нибудь пространство между сваями. Вокруг города - пустыня тундры. Дороги расходятся недалеко, километров на 20. Дальше можно проехать только на вездеходе и только зимой. Из фестиваля запомнились парад мод - сочетание шелков с мехами, национальное блюдо из рыбы, приготовленной путем закапывания в землю (хватило запаха), и интервью, взятое у настоящей шаманки
Анкоридж находится на Аляске. Если делать там нечего, то единственный способ оказаться в Анкоридже - совершить посадку по пути из Токио во Франкфурт. Офицер полиции откоммандировал меня, единственного пассажира грузового аэробуса, в здание аэропорта с большой белой надписью по красному кумачу "Welcome to America!". Здесь, повертев в руках мой паспорт и убедившись, что у меня нет ни американской визы, ни желания поселиться на Аляске, меня отвезли обратно. Анкоридж я практически не видел. Но видел Аляску сверху: японские летчики любезно предложили мне полюбоваться изысканными изгибами берега с приближающейся перспективой взлетной полосы из кресла третьего пилота. Несущаяся навстречу мгла, береговая линия далеко внизу, в сизой ночной дымке, точка корабля в море
Я был в этом городе вместе с К., это один из ее любимых городов. Думаю, именно ее верлибр о городах подал мне идею к созданию всей этой страницы. Ее я помню больше в этом городе, а не город вокруг: рождественские базары, глинтвейн, шоколадные гофры. На городской площади устроен каток, звучит музыка. Золотые статуи на фронтонах гильдий отражают лучи прожекторов. От реки сильный ветер с дождем. Вкуснейшая еда в рестроранчике, сдобренная несколькими сортами пива
Большой город на берегу широкой и неспокойной Северной Двины. Памятник Петру на причудливом псевдо-барочном постаменте. Жители называются архангелогородцы. Кораблем отсюда можно добраться до Соловков
Очень серьезный и чинный город. Я был здесь несколько раз и всякий раз чувствовал эту чинность. Запомнился необычный цвет камней, из которых сложен средневековый собор, в моем воспоминании какой-то бордовый. Колонны входа покоятся на спинах лежащих львов. Река выглядит очень по-немецки. Вдоль нее хорошо пройтись, глядя на высокий берег с собором на противоположной стороне
Очень эмоциональный город. Поэзия каталанского языка, звучащая в каждой уличной реплике, наполняет город жизнью. Чем-то неуловимым Барселона похожа на Петербург - море с портом, крепость вобановского типа над городом, положение второго, более интеллектуального и чинного города по отношению к шумному финансовому Мадриду. Но счастье через край - от музыки на идущей к морю Рамбле, от безумного сверкания домов Гауди, от пения птиц в парках
В 90-х годах это был небольшой бессмысленный город, где я побывал с мамой во время турпоездки в Молдавию. Помню его скорее на основе сделанных тогда фотографий. В живой памяти осталась знаменитая крепость, которая, кажется, стоит не на горе, а в какой-то низине. Возможно, впрочем, я что-то путаю
Самый динамичный, самый подлинный, самый современный, самый там-где-надо-жить. Все перестраивается, обновляется. Старые здания (Рейхстаг, Новая караульня) опять звучат по-новому. Безумная экскурсия по ночному Берлину на бешеной БМВ с выходом у Бранденбургских ворот и визитом к дому любовника Меркель. Берлин кажется больным человеком, только что полностью выздоровевшим и неумело прячущим под кровать грязные простыни. Половина центра застроена серыми советскими домами брежневского времени, ярко контрастирующими с шедеврами западной архитектуры Й.М. Пея и Н. Фостера. На блестящей Унтер ден Линден синим неоновым пламенем сияет слово "Аэрофлот", выполненное в стиле времен рассвета магазинов "Берёзка"
В столице Швейцарии мне приходилось бывать неоднократно в 2000-2001, когда я жил во Фрибуре. Фрибур в 20 минутах езды от Берна. В Берне находится Фонд Клее, которым я занимался, и консульства всех стран - мне были нужны чешское и французское. Берн - классический пример европейского города. Стоит на холме, в сильном изгибе реки Ааре. В центре холма - собор с высоченной колокольней. Планировка представляет собой несколько длинных улиц, идущих вдоль гребня холма. Вдоль улиц - аркады торговых рядов, памятник мирового значения. На деле это означает, что можно гулять и в дождь. Ратуша и несколько церквей различных христианских конфессий напоминают об истории городского управления и религиозных конфликтах в Европе Нового времени. Европейская медвежья мифология лежит в истории возникновения города (как в случае с целым рядом других городов, и с Ярославлем, кстати) и дала городу название. В старом городе много милых туристских штучек: часы с движущимися фигурками на башне, фонтаны со скульптурами по центру улиц. Рассматривая фонтаны, главное не попасть под трамвай, который ходит очень тихо и возникает неожиданно. Интерьер собора сохранил старые деревянные скамьи, века 18-го, не раньше, с вырезанными гербами владельцев. У каждого главы семьи было в соборе свое место. Портал собора являет собой единственный известный мне пример, где верхние пинакли, декорирующие свод, не просто касаются друг друга, но перекрещиваются, что слегка противоречит знаменитой идее о готике как подъеме вверх, но интересным образом подтверждает идею о возникновении готического стиля из балдахина над скульптурой
Большой американский город, рядом с которым городок Гарвардского университета, куда можно доехать на метро. Памятники архитектуры хранят воспоминания о событиях американской истории
Брно был первым европейским городом, куда я попал. В соборе на высоком холме служили утреннюю мессу. Европа вошла в меня со вкусом гостии
Маленький городок с прелестными каналами и улочками. Нужно найти место, где время остановилось. В Брюгге таких мест много. И в каждом оно остановилось по-своему. Я предпочитаю вид с мостика на спускающиеся в канал пристройки у стены госпиталя св. Яна. К. была особенно великолепна именно в Брюгге
Большой столичный город. Я был в нем проездом
Из поездки в Варну помню большой собор византийского плана, какой-то памятник, фонтан и водянистое мороженое фиолетого цвета. Но какой с меня спрос? Мне было 11 лет
Я был только в раннепостсоветской Варшаве 1989 г. и всего один день. Над городом стояла башня московского типа, и поляки шутили, что Москва следит оттуда за ними. Как ни странно, кажется, именно в Варшаве мама купила мне по моей просьбе малиновый том Советского Энциклопедического Словаря. В городе помню большой собор с краснокирпичным готическим фасадом, стоящий в узкой улочке. Еще помню, что мне всю дорогу хотелось посмотреть на Вислу, что удалось осуществить только к вечеру
В этом городе я потерялся из-за собственной безалаберности. Чуть не провел ночь на улицах Чайнатауна. Наутро, после успешного вызволения, смотрел музей и прыгал на траве перед Капитолием. Я не успел толком разглядеть Вашингтон. Мне показалось, что это тихий мегаполис, спокойный и уверенный в себе
Об этом городе хочется написать очень много. Я был там дней пять, наполненных до отказа самыми разными впечатлениями. Художественными - от музея, в котором, кажется, нет ничего кроме шедевров, и от Beethovenfries. Архитектурными - от осмотра Карлскирхе, религиозными - от праздничной проповеди в Стефансдом, психологическими - от скульптур Мессершмидта и выставки, посвященной Фрейду, эмоциональными - от гигантской трубы, которую Хундертвассер декорировал странного вида шаром, шокирующими - от радостно орущей мне в лицо девушки, пока я не понял, что она говорит в мобильный телефон (в России в то время из-за дороговизны связи было принято быстро говорить и вешать трубку, чтоб не превышать бесплатный 5-секундный барьер). В Вене когда-то давно, в 19 в. жили мои предки, но лишь много спустя мне удалось найти о них интересовавшие меня сведения
Лучший город на земле. И единственный город, где я не смог не заблудиться. Устройство проходов по суше подчинено внутренней необходимости горожан и совершенно лишено логики при взгляде извне. Многое помню из пяти дней в Венеции - фасады, перспективы, плеск воды, пыхтенье вапоретто, гулкий деревянный хлопок, с которым одна гондола прикасается к другой. В вечерних сумерках позади одетого в леса театра Ля Фениче меня потряс звон тишины, в которой нереальными казались тихое движение воды, звон падавших с лесов капель, отдаленный грохот посуды на чьей-то кухне и далекий женский голос, репетировавший арию в глубинах театра. Звуча одновременно, эти звуки не складывались в единую картину реальности: словно в сложенном паззле вдруг оказались лишние детали
Для меня это слишком романтический город. Задавленный надписями и записочками дом Джульетты не произвел на меня нужного впечатления. Помню готические крыши над поднятыми над землей надгробиями и львиную маску на углу дома
В Вильнюсе я был очень давно. Жили мы, кажется, в каком-то новом районе, название которого мне сейчас не вспомнить. В центр ездили на троллейбусе, где записанный на магнитофон женский голос объявлял остановки. Что-то вроде "Кита ступяли - аутоиспекция". Помню башню Гедиминаса над городом, куда нужно долго подниматься по спирали, и красный кирпич костела святой Анны. В архитектурном отношении мне больше запомнился желтый классический портик собора рубежа 18-19 вв. у подножия горы, на которой стоит башня
Рай с лесными животными, свежим воздухом и обильной здоровой пищей в 3 часах пути от Нью-Йорка. Жители, как мне показалось, не запирают ни домов, ни машин. Кларк Арт Институт вмещает хорошую живописную коллекцию, частную в своей основе. Владелец вывез ее в глушь в 1950-х гг. в убежденности, что все большие города будут разрушены в ходе противостояния с СССР. Помимо живописи в Институте хорошая библиотека по искусству, где я и провел полтора месяца
Пара старинных церквей, кажется, и красный "дом Шагала" на холме. Шагаловские издания в музее и печально-комичная история отсутствия в нем его работ. Странное событие: в поисках собственно шагаловского дома мы присели отдохнуть в каком-то саду - возможно, как раз на месте дома Шагала - и все (нас было человек 5) вдруг уснули на своих рюкзаках, проспав часа 2, до вечера
Город, который прославил Палладио. Дворцы производят мощное впечатление. Помимо архитектуры фасадов запоминается каменное основание, в добрых 3 метра высоты. Цоколь кваренгиевской Академии наук - единственное, пожалуй, что хоть отчасти напоминает об этом в архитектуре Петербурга. В театр я не успел. Надеюсь, в следующий раз
В прошлом - большой столичный город, о чем напоминают большие белокаменные соборы времен Андрея Боголюбского. Сегодня - областной центр, о чем говорят обычные советские скульптуры и прочие агитационные конструкции. Общий дух города имеет несколько криминальный налет из-за прославленного Владимирского централа, знаменитой пересыльной тюрьмы. На автовокзале можно видеть людей, по привычке сидящих на корточках
В Вологде я был дважды. Помню Кремль и Софийский собор, где на Ивана Грозного по преданию упал кирпич. Рядом, на берегу одноименной городу речки, памятник чему-то исконно русскому (скульптор Клыков), в центре которого возвышается большой конь, а рядом сидит девица в кокошнике. Боюсь, что памятник годов 80-х посвящен поэту Николаю Рубцову, который, кажется, с вологодчины. Памятник небезобразен, но приводит в совершеннейшее недоумение. Неподалеку музей Варлама Шаламова, "Колымские рассказы" которого не произвели на меня большого впечатления. Меня потряс только один яркий образ - про лампочку, свисавшую с потолка барака наподобие головы повешенного. С кружевом в городе оба раза, что я там был, была напряженка
Vyborg, Viipuri. Странный несоветский город в СССР. Дома финского модерна и изысканные образцы конструктивизма - Уно Ульберга и библиотека Аалто (тут надо непременно суметь забраться на крышу, чтоб увидеть стеклянные полусферы световых фонарей). Анненские укрепления помещают прогуливаюшегося в странный лабиринт, из которого нет выхода: то обрыв, то каменная стена. Фельтеновская церковь и башня замка, с которой видны милые островки, памятник Петру I и архив постройки Ульберга. Парк Монрепо, конечно же, с затерянным в волнах Вяйнемяйненом, родником, Островом мертвых и деревянным особняком Николаи. А еще - с моими любимыми готическими въездными воротами. Исчезнувшая в Латинской Америке Вера Тюленева во-многом способствовала моей любви к этому городу. Надеюсь, что она когда-нибудь найдет эту строчку
Галле или Халле. Средних размеров город с небольшим замком в центре, где расположен музей. Собор с двумя башнями попал в одну из картин Фридриха, которая теперь в Эрмитаже. Теснящиеся мачты кораблей, помещенные художником на заднем плане, взяты из какой-то другой реальности: в Галле морем и не пахнет. В университете преподавал Вильгельм Воррингер, автор трактата "Абстракция и вчувствование", но особых следов его пребывания мне обнаружить не удалось
Алтарь, помещенный в стеклянный ящик наподобие часов "Павлин", производит сильное впечатление. Но дело не только в алтаре. Старый город с чередой соборных башен и фасадами набережных сохранил некое странное единство, сплоченность, созвучность какой-то единой модальности. Каждый фасад оказывается на своем месте, внося что-то свое в общую картину и не перетягивая при этом всего внимания на себя. Это совершенно особое ощущение неслучайности каждой художественной формы, каждой высоты и каждого объема. Здесь как бы сразу же хочется поселиться. Сходное чувство вызывает Антверпен, но в Генте, из-за компактности его центральной части, оно проявилось сильнее
Гигантская усадьба Аракчеева, полностью стертая с лица земли. Мне удалось обнаружить только старинную пристань, у которой причаливал доморощенный паром через Волхов, сложенную из внушительных камней
Город, в котором (или по дороге к которому) я помню большой каменный собор с высокой колокольней. От порога в колокольне огромная каменная лестница без единой площадки, как казалось снизу, вела куда-то прямо на третий этаж, в огромный церковный зал
Большой город, в основном отстроенный заново после войны. Набережная и Брюлевская терраса - плод умелой реставрации. Недавно поднятая из руин Фрауэнкирхе оставляет странное впечатление своей новой мозаичностью. Город красивый, но это можно в большей степени почувствовать, чем увидеть. Впрочем, картинная галерея и прочие художественные собрания - из тех, что нельзя смотреть в один день. Дешевая еда, а именно донер-кебабы, на удивление вкусна
Был здесь проездом из Швейцарии в Париж, а поэтому город в целом помню не очень хорошо. Запомнились раскопки римского времени и белокаменный собор 17 в. с неимоверным нагромождением архитектурных деталей на фасаде, включая ротонду со световым фонарем
Елгава знаменита двумя вещами. Дворцом, построенным Растрелли для Бирона (тогда место называлось Митава). И заводом микроавтобусов, выпускавшим знаменитые "рафики". Во дворце я был, а что стало с заводом не знаю. Дворец производит мощное впечатление, несмотря на свою компактность. Это начало того Растрелли, которого все знают по Царскому селу и Зимнему дворцу. О новым моделях "РАФ" не слышно, а старых (мне известны две базовые, плюс модификации) почти уже не увидишь
Столица протестантизма, о чем напоминает величественная стена реформаторов, вмонтированная в городской вал. Центральный собор, кажется, св. Петра, поражает сочетанием несочетаемых элементов разных архитектурных стилей, таких как готика и высокий классицизм. Памятные доски на улице старого города сообщают, что здесь жили Карамзин и Борхес, но не знаю, насколько можно воспринимать город через эти персоналии. А из озера вообще бьет гигантский фонтан
Те несколько часов, что я здесь был, лил страшный дождь. Гора, возвышающаяся над городом, была едва видна. Соборы поразили меня лаконичностью своей архитектуры, насколько ее было возможно воспринять
Знаменитый собор, об архитектурных достоинствах которого интересно долго рассуждать. Ощущение некой возвышенности, вознесенности над окружающим пространством
Зеленецкий монастырь: забытая станция железной дороги. В постсоветское время можно было наблюдать последовательное возрождение святыни православия: стены укреплялись, крыши перекрывались, und so weiter
В Иерусалиме поражают остатки Храмового комплекса. Раскопки 2002 г. раскрыли западную стену (в той части, где Археологический музей) до плит мостовой. Гигантская каменная твердыня высотой в несколько десятков метров возвышается среди холмов и долин. В рукотворности каменных блоков звучит некое призвание свыше, подвигнувшее на такое мощное строительство. Старый город - необычайно оживленное и энергичное место. Тесная близость между собой его кварталов, принадлежащих трем основным конфессиям, порождает такую напряженность, что она почти материализуется в плотном жарком воздухе. Новый город 19 в. - мельница Монтефьоре, квартал Нахлаот - по сравнению со старым городом воспринимаются как отстроенные только вчера. Окрестные холмы и долины, прежде всего Масличная гора, заполнены церквями и монастырями, реликвиям которых часто может позавидовать большой европейский город. Особое городское развлечение - туннель Езекии: полчаса в темноте и по колено в воде по тесному подземному проходу, древность которого неисчислима
Я побывал в этом городе потому, что отсюда происходит одна из ветвей моей семьи. Но был здесь совсем недолго. Помню, что мне удалось найти нужный дом, принадлежавший некогда моему прадеду, удивиться множеству бурятских лиц на улицах и прогуляться по набережной Ангары, где приглушенные интеллигентские голоса пожилых женщин обсуждали какую-то театральную премьеру
Один из способов попасть в этот северный город - купить билет на автобус на станции Няндома. Другой - по воде через Великий Устюг. Второй путь мной еще не проделан. В Каргополе запомнился большой белый собор 17 в. с гигантской иконой "Страшный суд" внутри. На стоящей рядом колокольне века 18-го - аляповатые черноволосые херувимчики сильно преувеличенных размеров
Город с феерической масонской планировкой, организованной вдоль идущей от дворца центральной оси, украшенный пирамидами и прочими подобными сооружениями. Фасады по обе стороны от центральной оси симметричны. Дворец окаймлен улицей в форме идеального круга. В городе находится интересный ZKM, где я провел немало времени и прослушал лекцию Гастона Башляра
Город не помню совсем. Но в памяти яркая картинка: берег реки с возвышающимся над ним собором и уходящей вниз полукругом дорогой. Еще помню детскую площадку (мне было, видимо, немного лет) и, вроде, памятник с какими-то птицами, журавлями что ли
Здесь, вернее - по соседству, я был на археологических раскопках. Город не остался в моей памяти в форме единой картины. Смутно помню рынок, какие-то улицы с кафе. Над городом господствует курган века 5-го - надгробие, устроенное по греческому образцу, с купольным сводом внутри и довольно длинным дромосом. Другое впечатление из Керчи - каменные трущобы, где скрывались партизаны во время войны и где фашисты их потом, кажется, затопили водой. Помню, на меня они оказали довольно гнетущее впечатление. Я боялся на минуту задуматься, отстать от группы и затеряться в каком-нибудь слепом боковом ходе, не заметив запрещающего ограждения. В Керченском музее выставлена небольшая византийская плита с крестом греческого типа и анаграмматической надписью, складывающейся в "ПЛАТОН". Этикетка скромно сообщает, что это надгробие древнегреческого философа
Я был здесь два раза. Из советского Киева помню Крещатик, законсервированный фундамент Десятинной церкви, Андреевский спуск с собором Растрелли и, кажется, домом Булгакова. Диктор в метро говорил "Побережно, двери зачиняются" и поезд приезжал на станцию "Майдан незалежности", название которой странно звучало для уха - и по-русски, и нет. Помню станцию "Днипро", где поезд выходит из туннеля, проделанного в высоком днепровском береге. В театре давали "Женитьбу Фыгаро" ("Хто ж це там такииий? - Це ж я, Фыгаро"), я сидел в партере недалеко от того места, где убили Столыпина. Еще помню большую скульптуру князя Владимира и гигантскую алюминиевую Родину-Мать рядом с Печерской лаврой. Во второй раз я был в Киеве около 2000 г., опять побывал в Лавре, где испытал смешанные чувства, глядя на вновь отсроенный собор Михаила Архангела. Во второй раз новый Киев поразил меня своим европейским духом, чем-то особенным в воздухе, чего в Москве, скажем, я никогда не чувствовал. В центре было довольно чисто, вечерние светофоры работали как часы, а дорогие черные лимузины тихо уносились во тьму
За те несколько дней, что я был здесь, я осмотрел комплекс Императорского дворца и посетил основные дзенские монастыри. Хотел съездить в Нару, но жара, скованность в средствах и полнейшее непонимание языка остановили меня. Избрав какую-нибудь цель, я много бродил по городу - вдоль русла пересохшей реки, вдоль бамбуковых рощ, вдоль прямых углов улиц жилых кварталов, застроенных миниатюрными жилыми домиками шириной чуть больше метра. Выяснилось, что японцы не пользуются японскими автомашинами, которые они продают по всему миру. Для японцев те же фирмы выпускают те же модели в полтора раза меньше размером, так что машина может поместиться в гараж на первом этаже жилого дома (фасад которого шириной чуть больше метра), да так, что еще останется место для велосипеда и для неизменной швабры. Монастырские сады камней - это совершенно особое впечатление. Думаю, я полнее осознал его лишь вернувшись домой. На месте это похоже на трюк со временем: смотришь на расставленные камни с "волнами" маленьких камушков вокруг, и время изменяет свое течение. Обращается назад, скачет вперед или просто незаметно приостанавливается, угасает. Именно сады камней произвели на меня сильное впечатление и оказали определенное влияние. Сотни каменных статуй будд, увешанных тряпочками, не идут ни в какое сравнение
Помню двухшатровый вход в один из монастырей, к которому надо подниматься по тропинке и синие росписи на темы жития Богородицы - очень известные
Город интересен беспрецедентным сочетанием каменной столичной и деревянной частной застроек. В центре помню памятник Штэфану Чел Марэ, у которого молдаване в 1990-х гг. активно митинговали за присоединение к Румынии. Речка Бык, которая когда-то была судоходной, представляет собой грязный заросший ручеек. Кишиневский музей-квартира Пушкина мне показался приятнее других музеев-квартир Пушкина. В 1990-х гг. в Кишиневе можно было купить много вновь изданных русских книг, которых в Ленинграде было не достать. Книги из Кишинева везли сумками, отправляли посылками. Точно помню, что мы с мамой купили здесь том Булгакова
Город с уникальной радиальной планировкой 18 в. Возвышается пожарная каланча. На Волгу, кажется, открываются крашеные белым Торговые ряды. На другом берегу - помню, что надо идти через мост - знаменитый в истории России Ипатьевский монастырь, где я помню знаменитые "ступени" и церковь с грановитой раскраской стен
Здесь мы ночевали у милой девушки, с которой познакомились по дороге. Помню меховую шкуру на полу и черный ящик музыкального центра. В городе запомнился крепкий деревянный дом Сурикова
Город связан в сознании главным образом с баней, где мы отмывались после раскопок в паре километров по соседству. В центре города стоял большой красивый театр сталинской постройки послевоенного времени. Его архитектура отличалась оригинальностью, помню, я даже зарисовал его. Раскопки собора Антониева Краснохолмского монастыря были лучшими в моей жизни
Здесь я был в командировке. Запомнилась церковь Аалто с окнами в форме креста и музей телевидения, радио и прочих коммуникаций. В одном из павильонов я играл в компьютерную ездилку, которая была как бы уже не игрой, а музейным экспонатом. Моя игровая активность поэтому тоже музеефицировалась. В Лахти я, скучая, читал "Норвежский лес"
Неделю мы жили в семье поляков, знакомых знакомых знакомых. Платой за постой были привезенные из России электроприборы (помню электромармит), с которыми в Польше был кризис. Так формально Лодзь стал первым европейским городом, где я оказался. Но Польша совсем не была тогда Европой и высказывание о том, что "Курица не птица, а Польша - на заграница" оправдывало себя полностью. Однако стоял 1989 г., Лех Валенса и "Солидарность" были у всех на устах. Мою маму потрясла футболка, изображавшая профиль Ленина с панковским гребнем. Хотя открыто такое еще никто не носил, чувствовалось, что поляки стоят лицом к границе с Германией, а не с Россией. Падение Берлинской стены означало, что дверь в Европу распахивается и для них, пусть они и должны пропустить вперед себя восточных немцев. Этот странный дух переходного времени, теплый европейский ветер - вот, что запомнилось из недели в Лодзи. Сюда память вкрапляет отдельные эпизоды. Поездку в концентрационный лагерь, превращенный в музей, где мне, почему-то запомнилось поросшее желтыми цветами поле между двумя серыми бетонными стенами. Сложности с произнесением польского перечеркнутого "л". Звук "х" в слове "Ruch" на газетном ларьке, который я никак не мог отучиться произносить как "ч" - как в испанском. Челчок в голове примерно на 5-й день напряженного вслушивания, после которого польский язык неожиданно стал понятен мне. Заработал какой-то механизм, позволяющий понимать чужой язык, тем более столь близкий к родному, - не зная его. С другими языками потом было проще именно из-за польского опыта. Думаю, это главный итог пребывания в Лодзи
Помню парк на берегу озера с клеткой для множества попугаев и собор с большим красивым фасадом. После немецкой чинности, которая чувствуется еще даже во Фрибуре, Лозанна кажется нежным легкомысленным созданием, всеми своими силами стремящимся переметнуться во Францию
В этом городе я оказался зимним днем. Мой поезд (или автобус) был около 4 утра и я решил прогуляться по улицам. Город оставил приятное впечатление солидной элегантностью официальных зданий, словно укорененных в Средневековье (знаменитая толстая башня). Другое дело, что сезон, время суток и исторический момент, когда я туда попал, оказались не самыми удачными. Настроенные против русских подростки чуть не набили мне морду на ночной улице, ведущей к вокзалу, а вокзал, где я спешил укрыться, встретил меня милицией, обыскавшей меня и перетрясшей (слава Б-гу, безрезультатно) весь мой багаж в неприкрытом поиске валюты. Они искренне удивлялись, как это я еду в Европу, не имея при себе почти ни гроша. Я как мог бодро отвечал, что по ту сторону границы встречаюсь с друзьями, которые и привезут мне деньги. Утро, встреченное в Брно, выглядело как подлинное искупление
Вокзал, плотина, музей современного искусства, отель напротив, где останавливался Достоевский. Старый город с фреской со св. Христофором на одной из стен. Чудесное озеро. Собор со львами-щитодержателями на фасаде. Первый раз я был здесь в компании моего китайского знакомого Ю, с которым мы катались на сноуборде на альпийских склонах по соседству. Ю всегда отставал, осторожно оседая на склоне (в сноуборде он использовал исключительно метод падающего листа), и мы ему кричали: Hey, You! В тихом швейцарском горнолыжном хостеле этот парень истолковал мое имя с точки зрения его китайского звучания: Di-Ma. Это то же, что предлагают за 5 евро китайские эмигранты перед Центром Ж. Помпиду в Париже. Но я как-то больше доверяю Ю: ему не нужно было отработать 5 евро
Несколько дней, почти неделя в испанской столице. Голова была занята совсем не тем, однако я видел Прадо, был в Буэн Ретиро и на деньги за прочтенную в Барселоне лекцию о Кандинском купил двухтомник "Золотой легенды"
Город, частично сохранивший средневековую планировку. По кругу снесенных стен проложено что-то вроде Садового кольца. В музее можно посмотреть временную выставку и выпить пива, которое варят в том же здании
(Эту строку временно оставляю пустой)
Галереи старых и новых мастеров, итальянизирующий центр. Архитектура фон Кленце показалась мне несколько более пышной и менее строгой, чем я представлял ее себе до этого
Единственный случай, когда я переходил границу России пешком. Этот маленький городок много проиграл, на мой взгляд, в своем потенциальном развитии после того как государственная граница Эстонии прошла по одноименной реке. Гиганты производства, заводы советского вида, выглядят по-прежнему однообразно. Крепостной донжон по-прежнему белоснежен. А в остальном все остановилось с тех пор, как я был тут с родителями в советское время. Более приятное впечатление производит поселок в устье Нарвы, который пишется примерно так: Нарва-Ыессуу. Помню его смутно, кажется что-то вроде Комарова. По-моему, там я купил книжку стихов Северянина, который там, кажется, жил
Маленький средневековый болгарский городок рядом с курортом "Слънчев бряг". Здесь я впервые увидел воочию византийскую кладку со скрытым рядом
Здесь я бывал много раз. Жил, гулял, развешивал выставку в музее, участвовал в раскопках, водил экскурсию для знакомых и друзей. В теплое время года был внутри многих церквей, расписанных средневековыми фресками (из-за чувствительности фресковых красок церкви часто закрыты). Вот имена, которые полны для меня ассоциациями: Никольский собор, Спас на Ильине улице, Федор-Стратилат-что-на-Ручью, Знамение в Кожевниках с образами всех святых, 12-и апостолов, конечно же София. Окрестные церкви и монастыри: Антониев, с камнем, на котором святой плавал в Рим, Юрьев с величественным собором, Нередица, Аркажи, Перынь. Помню еще многие церкви, но имена ускользают. Однажды зимой в Хутынском монастыре меня потрясла лампадка на могиле св. Варлаама. Новый Новгород - это советский город с автомобильным и пешеходным мостами через Волхов, построенный по полукругу стен Кремля. Вполне себе обыкновенный, если бы не обилие средневековья, встречающееся на каждом шагу. А через пешеходный мост порой не перейти из-за сильных порывов ветра-"Шелоника", дующего с озера Ильмень, от речки Шелонь
Здесь можно переночевать в палатке в окрестностях - если ночь не очень холодная. Впрочем, дежурная гидростанции сочла это предприятия небезопасным и зазвала нас в пределы железной сетки, ограждающей ее объект. Внутри этой невзрачной с земной поверхности шайбы - головокружительный обрыв вглубь, с лестницами и механизмами, тонущими в тусклом свете этажей стандартных лампочек. Во дворе палатку установить сложно: в 5 см под землей колышки нащупывают бетон. Место называется Истра: из Москвы ходит электричка. В электричке в этом направлении передвигаются на дачу московские интеллигенты: подчеркивая тонкость моих пальцев и, вежливо, грацию моей спутницы, один оригинал долго рассуждал о игре Ван Клиберна и Евгения Кисина. Сам Новый Иерусалим поражает странностью конструкции. Безумная структура оригинала была переосмыслена рационально (геометрия куполов), но воспринята как данность в отношении плана. В середине 90-х здесь царило сочетание запустения и инициативной заботливости. Чистота выметенных от листьев площадок звучала убедительно. Самым сильным потрясением был нетронутый скит, построенный в форме московских палат 17 века. Под ним - пещеры на склоне, в которых тайна, как бы святость и вообще какая-то неприкосновенность подлинности
Я был здесь после 11 сентября. Понравилась скорость жизни. Сильное впечатление от Манхеттена и Чайнатауна. В Метрополитене, МоМА и Уитни было интересно. Океанская вода на Брайтоне была теплой и соленой. Но это все не то. В Нью-Йорке не важно, кто ты. Важно, что ты собой представляешь. Чего ты стоишь, часто почти в буквальном смысле. Однако несмотря на то, кто ты и что ты, ты пьешь кофе в том же "Старбакс" и покупаешь книги в том же "...". В этом постоянстве чувствуется некая неизбежная справедливость устройства универсума. Лишающая некоторых надежд. Но паказывающая его подлинную цену
Город, обнесенный старыми стенами. Внутри - дом Дюрера, фейковый памятник. Смотровая площадка, с которой различим гитлеровский амфитеатр. В центре все очень по-туристски: церкви облизаны (на военных фотографиях их своды обрушены и царит полное запустение), современные фонтаны в несмелом стиле лужковской Москвы бодро изливают потоки. Средневековье царит на юге старого города: из домов на улице, ведущей вдоль старой стены, призывно высовываются проститутки
Осташков - красивый город. Помню церкви, какие-то скиты. На находящейся рядом системе озер расположены многочисленные турбазы. Можно взять лодку на несколько дней и отправиться в длинное путешествие
В Париже я бывал неоднократно и жил подолгу. Именно поэтому мне трудно писать об этом городе. Я даже не могу сказать, люблю я или не люблю Париж: все сложнее. Я привык. Помню, что шум мусороуборочной машины, еженощно в одно и то же время проходившей под аркой моего дома, служил мне знаком, что пора кончать работу и ложиться спать. Остановимся на том, что я ни разу не поднимался на Эйфелеву башню
Причудливое сочетание старинного собора с гипер-советским памятником князю Александру, герою, вновь легализованному Сталиным. В соборе - квинтэссенции представления о "русскости" (если не считать поздней главки) - удивляет замурованная дверь во втором ярусе стен. Она вела, по итогам раскопок, в деревянный княжеский дворец. В окрестностях несколько монастырей с удивительными архитектурными памятниками 16 и 17 вв.
Древняя София под полом концертного зала, размещенного в бывшем униатском храме. А еще Ефросиньевский, кажется, монастырь, с церковью, где на хорах встроен крошечный голбец, где жила святая подвижница. Ночь в тесной палатке на берегу, разлившаяся в рюкзаке банка со сгущенкой
Я приехал в Прагу из Швейцарии, а моя мама - из России. Я говорил: "Ой, какое все советское!" А мама: "Ой, настоящая Европа!" Прага - настолько особенный город, что о нем нельзя писать коротко. Несколько строк будут заведомым упрощением, окажутся поверхностны. Поэтому я просто перечислю несколько мест. Собор св. Вита с серебряной сенью работы Фишера фон Эрлаха. Монастырь Агнежки Чешской с жемчужинами в собрании. Старо-новая синагога и еврейское кладбище. Башня с часами на площади. Церковь Езуалтко. Карлов мост со цветаевским рыцарем. Архитектура чешского кубизма. Минимализм Мюллеровой виллы работы А. Лооса. Здания Фрица Новотного, в частности его электростанция рядом с "Танцующим домом". Градчанские сады работы моего любимого архитектора Йозефа Плечника и его же огромный храм в одном из новых районов
Старинный город, сильно изувеченный войнами и советскими реставрациями времени обожествления Пушкина. В центре возвышается громада Троицкого собора. В Детинце - законсервированные основания стен многочисленных церквей. В Пушкинских горах не бывал
В Риге я давно не был. Помню, что это большой город. Помню большую женскую фигуру, держащую в поднятых руках три звезды. Что они означают - не помню. Боюсь, что никогда не знал. На Рижском взморье никогда не был и смутно представляю себе, что это такое
Ростов - город, где я был на первых в своей жизни археологических раскопках. Не помню, чтобы они произвели на меня сильное впечатление. Потом я копал в Ростове еще. На раскопках я познакомился со своими лучшими друзьями, впрочем, теперь мы общаемся очень редко. Последний раз я был в Ростове проездом с отцом и дядей. Сфотографировал их на главной площади
Мне сложно теперь вспомнить названия этих бесконечных северных деревень со знаменитыми деревянными церквями. Никогда не забуду переправу у Вознесенья и утреннюю похоронную процессию в возвышающейся над Онежским озером Гимреке. Звучит слово "окно-волокуша"
Старинный собор, который так хотелось увидеть. Этот город был целью последнего автостопа (i.e. tremp) в моей жизни. Помню террасу перед собором, декор наличников и пост-студенческое ощущение путешествия
Больше всего меня потряс гигантский зеленый собор с огромными круглыми окнами. Интересно, что сохранилась старая городская стена и известен ее мастер (в советское время ему, кажется, даже установлен памятник). Вдоль стены тянется странный парк-сад-лес с протоптанными тропинками и следами кострищ. В принципе здесь можно поставить палатку, если умело выбрать место. В городе чувствуется что-то очень губернское - в старинном понимании этого слова
В Соловецком монастыре показывают огромные ядра времен нападения англичан. Неподалеку есть гора, на вершину которой ведет несколько сот деревянных ступеней, которые надо считать. Гора связана с историей соловецкого лагеря. На взятой в прокат лодке можно совершить путешествие по вырытым монахами каналам
Благодаря моим учителям, для меня это особое место, связанное в первую очередь с историей моего самоосознания. Несмотря на советские провинциальные реалии, место во всех отношениях уникальное. Языческие курганы (со знаменитой Олеговой могилой) над Волховом и фрески 12 века в церквях. В "Святом Георгии" царевна ведет дракона на поводочке
Хорошая европейская столица. В моей памяти осталась на уровне "проездом". Помню парад солдат в касках перед королевским дворцом и предместье Соллентуна, где в 2000 г. проходила международная ярмарка современного искусства. С верхней палубы корабля видел знаменитый сад Миллеса
Маленький, но очень красивый город. Именно он связан в моем представлении с истинно русским городом. Где церкви не нарочиты, а здания непретенциозны. От Суздаля - скорее некое ощущение, чем конкретность. Разве только Рождественский собор, от которого помню, пожалуй, только врата с золотой наводкой. Что-то тихое и спокойное. Ненервозное. Ненавязчивое. По-моему, именно под Суздалем мы ночевали в стогу сена, отчаявшись поймать попутку
Здесь я был дважды. Маленьким с родителями и менее маленьким с одноклассниками. Из первого путешествия запомнилась главная площадь, с которой трудно уйти, так как средневековые улочки все равно возвращают назад, и кафе, где разные пирожные стояли на специальной подставке на столе, а расплачиваться надо было в конце, по итогам съеденного. Из второй поездки помню мало: скорее мостовую и стены. И прогулку по ночному городу, который оказался неожиданно близко к вокзалу. Думаю, что мы бесились в поезде по дороге, но к Таллинну это не имеет отношения
Город точно посредине между СПб и Москвой: кажется, здесь можно бывать только проездом. Главное здание - Путевой дворец, где сегодня находится неплохой музей. Я ни разу не ночевал в Твери. Помню памятник Калинину, стоящий на месте взорванного древнего собора, который пытались отыскать мои старшие коллеги-археологи. Еще помню мост с фермами, перевезенными с разобранного в Ленинграде моста, белую церковь на окраине и красивый заводской комплекс 19 в., который каждый раз узнаю из окна поезда по дороге в Москву. В Твери я впервые распробовал и полюбил продукт под названием пиво. Сорт назывался "Степан Разин" (ничего общего с сегодняшним пойлом) и выпускался в граненых конических бутытках с зеленой или красной наклейкой
(Эту строку пока пропускаю)
Удивительный в ландшафтном и архитектурном отношении город, куда попадаешь, съехав с московской трассы. Архитектор Львов по-настоящему отвел здесь душу. Красивые колокольни над рекой изобилуют самыми неожиданными архитектурными цитатами, подобранными искусно и даже остроумно. Парк представляет собой остатки самых неожиданных конструкций (помню гигантский псевдо-руинный мост)
В России по пальцам можно пересчитать города, в архитектуре которых был создан свой стиль. Глухая Тотьма относится к их числу. По странной случайности я был здесь трижды, всякий раз не переставая восхищаться этим городом. На рубеже 17-18 вв. здесь строили высокие стройные церкви, очень узкие, устремленные не в стороны, а вверх. Их белые стены украшены причудливыми картушами, позаимствованными, как считается, в декоре старинных мореходных карт. Подобно айсбергам церкви высятся среди деревянной Тотьмы, вяло прорезанной грязными дорогами с мутными зеркалами луж. Из Тотьмы запоминаются именно церкви, как корабли стоящие среди безликой застройки. С поднятыми мачтами колоколен, с надутыми парусами картушей
Маленький замок с причудливым внутренним двором, чуть ли не единственный на территории бывшего СССР. Из-за отсутствия аналогов реставрированные мосты и галереи хотелось вопринимать как настоящие. В музее выставлены многочисленные клады. Отчаянно хотелось найти свой. Ожидания нашли отклик в лице найденной в парке редкой монеты 1925 г.
Здесь я участвовал в археологических раскопках. И много гулял. Запомнилась знаменитая церковь, увенчанная тремя гигантскими каменными шатрами (Алексеевская, кажется), и резные наличники изб, о символике которых мы тогда много говорили. Главный собор, не раз перестроенный, украшен причудливой поздней росписью на мотивы Рафаэля. Церковь на месте убиения царевича Димитрия не могла не вызвать во мне родственных чувств. Помню, что мы катались по Волге на лодке. А потом хлынул дождь и мы сидели на берегу, пытаясь спрятаться под перевернутой посудиной
Год во Фрибуре тянулся долго. Маленький миленький городочек, безупречно красивый, как все в Швецарии. Вслед за звуком распахивающегося где-то наверху, на безлюдной улице окошка, из которого появляется озорное мальчишеское лицо, следует не плевок а чинное "Бонжур, мёсьё!" Больше всего мне здесь нравилось плавать в бассейне, стоявшем на склоне холма: через прозрачную стену окрывался вид на средневековые шпили старого города. Теологический отдел библиотеки был на свободном доступе, а видеокассеты в соответствующем отделе делились на голубые и желтые - с французскими и немецкими субтитрами соответственно. Я снимал комнату в пригороде под названием Корманбёф, на Синичьей улице. Дорога на велосипеде до университета занимала минут 15. Здесь я выучил французский (я до сих пор порываюсь сказать septante вместо soixante-dix) и написал диссертацию
Классический храм в центре, вокзал, знаменитый своими гигантами, держащими фонари, Атенеум и музей Синебрюхофф, кафе, плеск воды
Родина Ломоносова. Дом-музей. В нем большое полотно, изображающее крестьянскую избу. На полу играет ребенок лет полутора. Поскольку картина писалась, очевидно, специально для этого музея, ребенок, отложив игрушки, проникновенно смотрит вдаль, а на его голове видна ломоносовская залысина. Местные жители продают искусные поделки из кости
Деловой центр Швейцарии, немецкая порядочность со швейцарской основательностью. Для меня этот город связан с именем пастора Лафатера и скульптурой Ганимеда на берегу Цюрихского озера. Остальные архитектурные и скульптурные впечатления лишь дополняют картину
Помню только старинные церкви, ради которых туда и имеет смысл ехать. В одной из них кирпичные своды поднимаются в неизмеримую даль. Подпружные арки делают башнеобразный храм неуловимо неземным
Разумеется, собор с его знаменитыми порталами и пара церквей окрест. Детали помню смутно, но сравнение двух порталов делало очевидными тонкие стилистические различия
Все дело в знаменитом Георгиевском соборе, рухнувшем в эпоху средневековья и восстановленном архитектором Ермолиным в 1471 г. Это чуть ли не единственный пример восстановления здания целиком для этого времени. Дело в том, что от основания до купола собор покрывала резьба, высеченная на наружной поверхности стен. Ермолину предстояло сложить гигантский трехмерный паззл. Он не справился с этой задачей и разместил камни как сумел. Вероятно, дело осложнялось тем, что новый собор возводился одновременно с разбором завалов. Несколько дней, проведенных мной в Юрьеве в целях изучения собора, показали всю сложность задачи Ермолина. В городе прекрасно сохранился старый вал. Монастырская ограда, очевидно, 18 в., являет редкий для этих мест пример готики
Я чувствую себя неуверенно, приближаясь к концу алфавита: с Ярославлем в моей жизни связано очень много личного, о чем я здесь умолчу. В детстве для меня это стало первым опытом "другого города", где все немного иное - хлеб, трамваи, телефоны-автоматы. Впоследствии я бывал здесь бессчетное количество раз и могу много рассказать об этом городе. Я помню названия церквей, идущих к Стрелке вдоль Которосли, я безуспешно пытался найти иконографические истоки росписи 16 в. на своде ворот Спасского монастыря, я изучил церковь в Толчково и обнаружил, что именно ее колокольню неоднократно цитировал в своих картинах Дейнека. Я рассматривал изразцы Коровников и Николы Мокрого, смотрел в полевой бинокль на фрески Ильинской церкви, держа в памяти Библию Пискатора, сравнивал церковь Петра и Павла с петербургской и рижской, перерисовывал иконы в Картинной галерее. Я переправлялся с того берега Волги на лодке. Я знаю, что такое Заволжье и Брагино. Я помню, как на плесе Стрелки стоял настоящий самолет